Счастливое детство

Удивительным свойством обладает детская память. Иногда события давно минувших дней, особенно из детства, вспоминаются так ярко и подробно, словно произошли вчера, а, казалось бы, важные события из недалекого прошлого в памяти не сохраняются. Кажется невероятным, неправдоподобным, но я отчетливо помню некоторые факты из далекого детства.

Помню, как однажды обиженный, забрался в угол за шкаф, потихоньку всхлипывал и ждал, когда кто-то из взрослых подойдет ко мне, ласково погладит по головке и скажет: «Ну, Коленька, перестань дуться, прости нас». Но никто не подходил и пришлось, затаив обиду на взрослых, вылезать. Помню, когда впервые меня наказали ремнем. Дело было летом, когда все взрослые кроме бабушки были в поле. Бабушка куда-то отлучилась, а я залез в ее сундук, где было много интересных предметов, в том числе и очень вкусных, пряники, леденцы, печенье. Я набрал всего этого больше, чем мог съесть и остатки сложил в подол рубахи, так как карманов в штанах не было, а возможно не было и штанов. В таком виде меня застала бабушка, об этом стало известно деду и тот начал стегать меня ремнем, приговаривая – Не воруй, не воруй. А я и не воровал, просто бабушка забыла закрыть крышку сундука, которую я сам бы и открыть не смог. Дед стегал меня не сильно, но мне все равно было больно и урок запомнился на всю жизнь. Это все печальные воспоминания, но были и другие, как дед брал меня на рыбалку или соседи яблоками угощали.

Мой дед был страстный рыбак и с детских лет брал на рыбалку и меня. Рыбачил он летом и зимой всеми видами снастей, кроме удочек, ловлю удочками он считал уделом лодырей и бездельников. Ловил он сетями, мережами, вентерями, которые сам плел из нитей или прутьев ивы. Однажды нам в сеть попалась такая большая щука, что когда я нес ее на кукане через плечо, ее хвост касался земли. Щука была хотя и большая, но могла поместиться в общем мешке с рыбой, но мне, да и деду видимо тоже, хотелось похвастать хорошим уловом. Дома мне предложили отрубить голову щуке топором, но щука была огромная, я долго пыхтел, не мог справиться с этим делом, а взрослые смотрели и добродушно посмеивались. Также посмеивались над моей женитьбой за яблоки. У нас не было своего сада, но хороший сад за селом имели наши соседи и каждый раз, когда они возвращались оттуда с яблоками, грушами или сливами, то одаривали меня, но прежде задавали один и тот же вопрос: «А Катьку нашу возьмёшь замуж?». Мне в ту пору было не более пяти лет, Катьке и того меньше, что означает «взять замуж» я не знал, но каждый раз отвечал: «Конечно возьму!». Мои родители были с этими соседями в большой дружбе, и те и другие получали большое удовольствие от этого маленького розыгрыша.

В последующие годы было много разных событий, приятных и неприятных, но в целом об этих временах у меня сохранилось больше приятных воспоминаний. Хотя в те времена дети не имели столько материальных благ, сколько их имеют современные дети, не было у нас ни дворцов пионеров с их многочисленными секциями и кружками, ни спортивных площадок, ни дорогих игрушек, жили мы веселой и разнообразной жизнью, так , что не хватало дня и родители с трудом загоняли нас на ужин и ко сну. Все игры требовали силы, ловкости, смелости, смекалки, выносливости, и мы без всяких официальных соревнований, которые проводятся теперь, знали, кто быстрее плавает, кто выше прыгает, а кто самый сильный в вольной борьбе. Были и такие развлечения, которые недоступны современным детям – поездки в ночное, купание лошадей, скачки на лошадях, богатые рыбалки и т.д.

Купание в жаркий день само по себе очень приятное занятие, а когда оно совмещается с купанием лошадей, то приятно вдвойне. С лошади можно прыгать в воду «солдатиком», можно, ухватившись за гриву, направить лошадь в самое глубокое место и плыть с ней туда, куда без лошади заплыть не решаешься. По пути к реке и обратно можно устроить скачки во время которых проверяется не только резвость лошадей, но смелость наездника и его мастерство. Любили мы ездить в ночное, сидеть в темную ночь у костра, печь картошку и под звон бубенцов стреноженных лошадей слушать бесконечные и страшные рассказы о чертях, колдунах, оборотнях и прочей нечисти, которую бог сотворил, чтобы пугать бедных людей. Однажды во время очередного рассказа мы увидели как со стороны кладбища движется в нашу сторону огромная фигура в белом саване. Трудно описать тот страх, что мы испытали, а бежали к селу с такой скоростью, как Валерий Борзов на стометровке. Привидением оказался взрослый парень, вставший на ходули и обернувшийся белой простыней.

Одним из самых интересных занятий была рыбалка на обмелевших озерах с помощью так называемых «накрывашек» Накрывашка – круглая плетеная корзина с ручками, но без дна – быстро опускается на дно озера и, если что-либо оказалось накрытым, то об этом свидетельствует звук с которым рыба ударяется о стенки корзины. Если звук тихий и глухой, значит накрыт тупорылый карась или линь, если резкий и звонкий, значит это юркий и быстрый щуренок тычется о стенки острой мордочкой. Поймать руками накрытую рыбу не составляло труда, но иногда это оказывалась лягушка, которая издает такой же звук как карась или линь. Ловили рыбу и другими способами, но это был самый любимый. Во-первых эта рыбалка совмещалась с купанием, так как приходилось бродить по пояс в воде. Во-вторых, это было связано с постоянным движением, что свойственно детскому организму. В-третьих, этот вид рыбалки как никакой другой является коллективным действием, причем чем больше людей, тем лучше результат. Объясняется это так: во взмученной воде у рыбы забиваются жабры и она стремится подняться в верхние слои, где вода быстрее осветляется. При этом рыба, особенно щурята, сплывают на поверхность на столько, что из воды торчат их мордочки как у крокодилов, и в этом случае их накрывают не наугад, а наверняка. Естественно, чем больше участников, шастающих по обмелевшему озеру, тем мутнее вода и тем больше всплывает на поверхность рыбы. К тому же во время же во время такой рыбалки можно одновременно играть, баловаться, брызгаться, топить друг друга, бросаться лягушками и т.п.

В зимнее время основным развлечением было катание на коньках или на санках. Не могу сказать почему, но лыж в селе не знали. У некоторых жителей были самодельные лыжи, но это были охотничьи, предназначенные для ходьбы по глубокому снег, а не для катания. Коньки почти у всех были в виде деревянных колодок с полозом из проволоки. Отталкиваться такими коньками было невозможно, поэтому катались со «штыком» - палкой с гвоздем на конце, которой отталкивались как лыжной палкой только пропуская ее между ног. Вместо санок в широком ходу были «скамейки» д две доски, соединенные стойками, верхняя использовалась как сиденье, а нижняя, с намороженным слоем льда, была идеальной скользящей поверхностью. Катились такие скамейки быстрее и дальше чем любые санки.

Забавы забавами, но нам, деревенским мальчишка рано приходилось помогать взрослым, особенно в летнее время, в сенокос – ворошить и сгребать сено, подвозить копны к стогу. Мне нравилась эта работа: при заготовке сена на заливных лугах всегда находился поблизости водоёмчик или речушка, старица или озерко, в которых можно было искупаться или между делом наловить рыбы на уху. А какое удовольствие доставляет вид разноцветного луга и запах подсыхающей травы!

Однажды на сенокосе со мной произошел случай, который мог закончиться очень печально. Лошадь, на которой я подвозил копны сена к стогу была тихой и смирной, но видимо после укуса слепня, которые не давали житья ни людям, ни лошадям, она взбрыкнула и понеслась. Я не усидел и упал, но падая, зацепился ногами за шлею и какое-то время волочился вниз головой как это делают наездники в цирке с той лишь разницей, что они это делают намеренно и заучено, а у меня вышло непроизвольно. К счастью все закончилось благополучно, копытами лошадь меня не задела, а мягкая земля и густая трава спасли голову от других повреждений. Это было мое второе падение с лошади, а первое случилось несколько раньше.

В первый день масленицы, перед тем как начиналось традиционное катание на санях с бубенцами, подростки массово катались верхом, это называлось «казаковать». Мне тоже захотелось принять участие в скачках и мне разрешили. Дед посадил меня на самую смирную лошадь, вывел ее за ворота и отпустил. В тот момент, когда кавалькада всадников должна была поравняться с нашим домом я стегнул лошадку, намереваясь лихо у сверстников на глазах влиться в общую массу. От удара плетью моя лошадка пошла резвой трусцой, а меня неведомая сила стала медленно и неумолимо валить на правый бок. Седла подо мной не было, лишь какая-то подстилка, которая сползала вместе со мной. Не имея стремян, на которые можно было бы опереться, и луки седла, за которую можно было бы ухватиться руками, я продолжал медленно сползать с лошади пока не плюхнулся в сугроб. Умная лошадка сразу же остановилась, уставилась на меня как бы говоря: - «Ну что же ты, родимый мой наделал?». А «родимый» в это время заливался слезами от позора, свидетелями которого стали все мальчишки села. Видимо я сам и взрослые переоценили мои возможности, было мне в ту пору лет пять или шесть, и до этого мне приходилось ездить на лошади шагом внутри двора.

Вообще в детстве у меня было немало подобных приключений, наверное не меньше чем у известного деда Щукаря, и все они являются не плодом фантазии писателя, а былью. Впрочем писатели в большинстве случаев берут факты из жизни, а не из головы. Какого сельского мальчишку не бодал в детстве, бык, корова или коза, кого не клевал злой петух, кто из ребятишек не катался на крыльях ветряной мельницы или не падал с лошади? Меня однажды чуть не раздавил верблюд. Верблюды, как известно, очень любят соль и этим я однажды решил воспользоваться, чтобы пошутить над соседским верблюжонком. Я поднес к его губам миску с солью, дал лизнуть, затем стал пятиться от него, а когда он зашагал за мной, повернулся и побежал. Верблюд тоже побежал за мной, я услышал его дыхание за спиной, потом почувствовал толчок в плечо и упал, а он перескочил через меня и стал жадно слизывать рассыпавшуюся соль. Верблюды по особенному относятся к детям, благодушно переносят даже боль, которую им причиняют во время игр, и он конечно же не хотел причинить мне вреда, но мог нечаянно раздавить или зашибить своим крепким копытом, но все обошлось.

Трижды в своей жизни я чуть не утонул, в том числе два раза в детстве. Первый раз это случилось во время катания на коньках. Лед был тонкий, и я провалился с головой уйдя под воду. Вылезти долго не удавалось, так как лед крошился подо мной, а растерявшиеся друзья ничем не могли помочь. С трудом, ломая лед, наподобие ледокола я подобрался ближе к берегу где очухавшиеся друзья помогли мне выбраться на более прочный прибрежный лед. Второй раз это случилось во время очередного похода на луга за щавелем, который после спада воды рос быстро и был необычайно вкусным. По дороге надо было перейти вброд протоку. С нами были маленькие 3-4 летние пацаны и мы переносили их на своих плечах. Я со своим пацаном шел последним и, хотя вода доходила уже до подбородка, не ожидал подвоха так как был ростом не ниже тех, что прошел дом меня, но видимо все же отклонился в сторону и попал в яму, погрузившись в воду с головой. Сидевший на моих плечах пацан от страха стал судорожно карабкаться вверх, прижимая меня ко дну. Отталкиваясь от дна, я на мгновение показывался над водой, жадно глотал воздух и снова скрывался под водой. Крикнуть помогите я не успевал и мои товарищи ни о чем не догадывались, они думали, что я нарочно приседаю, чтобы попугать малыша. К счастью яма оказалась глубокой, но не особенно широкой и мне удалось в конце концов из нее выбраться в тот момент, когда в легких не осталось никакого воздуха и я стал захлебываться. Еще метр-полтора, и я бы их уже не прошел.

Радостными в детские годы были престольные и другие праздники. В те времена праздники проходили веселее чем теперь, и это не потому, что раньше «трава была зеленее, а вода мокрее». Они не были такими казенно-скучными как теперь, когда еще до праздника людям начинают портить настроение разными ДОЛЖЕН – должен написать заметку в праздничный номер стенгазеты, должен быть на торжественном собрании, где докладчик в течение часа читает скучнейший доклад, должен сам выступить на этом собрании независимо от того, есть ли тебе что сказать или нет, должен идти на демонстрацию по 8 человек в ряд и нести транспарант, портрет или плакат. Пройдя в колонне демонстрантов, люди расходятся по домам и начинают хлестать водку в одиночку или группами вместо того, чтобы выйти всем на улицы и веселиться как это было раньше и происходит сейчас в некоторых странах, например, на Кубе, в Испании, Швейцарии.

В прежние времена праздники проходили весело и непринужденно, каждый веселился как хотел и умел, обязательным было только посещение церковной службы, но это был такой красивый спектакль, что на него охотно шли и взрослые, и дети. Каждому большому празднику предшествовал пост в течение которого нельзя было есть ничего скоромного – мяса, масла, молока, сметаны, яиц. Посты продолжались иногда по нескольку недель, и в то время приходилось питаться пустыми щами, постной похлебкой, кашей на постном масле. Естественно, что после таких постов ожидание праздника само по себе превращалось в торжественно-радостное событие. Праздник начинался еще накануне, когда в доме принимались готовить праздничные блюда, и нам перепадало кое-что вкусное с согласия родителей или без ведома.

Пожалуй самым ожидаемым праздником была Пасха, и потому, что это был праздник весны, пробуждения природы, и потому, что этому предшествовал самый длинный, так называемый великий пост, длившийся восемь недель. Интересным и красивым был праздник Троицы, когда вокруг каждого дома тщательно подметалось, посыпалось золотистым песком, втыкались молодые деревца и кустарники, превращавшие наше голое безлесное село в сплошной зеленый сад. На паперти и в самой церкви расстилался ковер из разноцветных пахучих трав и цветов, от запахов которых дурманилась голова. Много шумного и непринужденного веселья было на праздник Ивана Купалы, когда взрослые и дети с утра начинали обливать друг друга водой из ведер и кружек, а мы, дети, из самодельных насосов. Никто не обижался, всем было радостно и весело. Интересным и радостным было Крещение, когда на льду реки собиралось почти все село и после освящения воды, начиналось купание в проруби. Желающих было немного, но находились. На всякий случай нанимали одного «штатного» купальщика, которому сообща покупали несколько бутылок водки, одну из которых он выпивал сразу же, как его вытаскивали из проруби, а остальные приканчивал позже, когда его укутанного в тулуп доставляли в санях домой. Однажды неожиданно для всех, в том числе и для родителей, окунулся в прорубь мой приятель Панька Пахомов, младший брат Кольки, будущего Героя Советского Союза, о котором я уже упоминал. Выбравшись из воды, Панька сунул ноги в валенки, накинул полушубок на голое тело и умчался домой на горячую печку. Во время освящения церковный хор исполнял песню, из которой мне запомнились слова «и дух в виде голубине», и в этот момент мы выпускали из корзин и мешков стаи голубей, выловленных накануне на чердаке церкви, где их водилось великое множество.

Позже появились и другие развлечения. Запомнилось первое кино, про Пата и Паташона. Подробностей не помню, но один эпизод произвел сильное впечатление., с экрана, прямо на нас, сидевших на полу перед экраном, неслась карета с тройкой лошадей, и мы, от страха быть раздавленными, с криками бросились врассыпную. Однажды приезжал фокусник, который глотал шпаги, прыгал со стола голыми ногами на битое стекло и проделывал много других удивительных трюков. Несколько раз в село приезжали карусели, на которых можно было прокатиться за копейку, куриное яйцо или работу по вращению карусели. Катались под музыку шарманки, покрутить ручку которой тоже было большим счастьем. Иногда в селе появлялись сборщики утильсырья, у которых за тряпки, кости можно было приобрести хорошие игрушки – свистульки, пистолеты и т.п. Иногда появлялись мороженщики с мороженым, за которое расплачивались деньгами или натурой – яйцами, салом, кринкой молока.

Для меня очень радостными событиями были поездки на ярмарку в город Балаково, расположенный в 18 км от села. Ярмарки были такие красочные, яркие, чудесные, что словами передать невозможно, разве что великому художнику слова Н.В Гоголю, написавшему повесть «Сорочинская ярмарка»! По красочности, разнообразию товаров и участников, наша ярмарка не отличалась от Сорочинской, а, может даже и превосходила. Город Балаково был центром хлеботорговли всего Заволжья, здесь совершались сделки по купле-продаже хлеба, который по Волге на баржах сплавлялся во все концы России. На ярмарку съезжались многочисленные народности Поволжья – татары, чуваши, черемисы, мордва. Одним словом, было на что посмотреть и подивиться!

Наряду с радостными воспоминаниями о поездках на ярмарку осталось и другое. В одну из поездок мы с дедом оказались около палатки, торговавшей балалайками. Каких только балалаек здесь не было! Большие и маленькие, простые и расписные, дорогие и дешевые, на любой вкус. Мне очень хотелось балалайку как у моего дружка Митьки Маменкова, не детскую, игрушечную, но и не взрослую, а что-то среднее между ними и по-видимому особенно дорогую. Дед долго торговался с продавцом, отходил, затем возвращался, но несмотря на мои слезные просьбы, балалайку так и не купил. И это несмотря на то, что я был у него единственный и, кажется, любимый внук, которому он не скупился покупать некоторые хорошие вещи, например, коньки или городские ботинки с черными блестящими галошами, которые были в селе большой редкостью и ценились так, что мне разрешали ходить в них только по праздникам и лишь тогда, когда не было больших луж и грязи. Вообще, насколько я помню, хорошие вещи из одежды и обуви мне покупали, но дорогими игрушками и гостинцами не баловали, балалайка в представлении деда была, очевидно, дорогой и никчемной игрушкой. Я очень сожалею, что мне ее не купили, потому что играть в ту пору мне очень хотелось и я бы наверняка научился, а потом, возможно освоил бы гитару, мандолину, и, может быть, даже гармонь!

Незабываемым событием было появление в селе первого трактора, купленного товариществом по совместной обработке земли. Смотреть на это чудо сбежалось все село, а затем был устроен обед в поле, участвовать в котором мог любой желающий. Товарищество состояло из бедняков, и потому обед был скромный и состоял из ухи, рыбу для которой сами же и наловили. Несмотря на это обед получился торжественный, а мне лично эта уха на народе показалась очень вкусной. В дальнейшем этот трактор возглавлял колонну на праздниках, и наш мальчишеский интерес к нему не остывал.