Поступление в институт

После окончания школы у меня не возникало вопроса, куда пойти учиться, так как этот выбор я сделал давно. Примерно с пятого класса я увлекался авиамоделизмом, а в десятом классе поступил в кружок планеристов, где успел изучить теоретическую часть. К сожалению к изучению практической части приступить не пришлось из-за поломки единственного планера как раз накануне того дня, когда наша группа должна была приступить к занятиям. Практическая часть начиналась с подлетов на высоту 2-3 метра, и проводилась на главной и единственной в то время площади города. Во время одного из таких подлетов мы, видимо, натянули трос-амортизатор больше, чем следовало, или неожиданно наскочил порыв ветра, во всяком случае наш планер с учеником вместо 2-3 метров поднялся на высоту трехэтажного дома. Для того, чтобы нормально спланировать с такой высоты длины площади не хватало и ученик резко повел планер на снижение. Планер стукнулся носом о землю, подпрыгнул и, пролетев еще несколько метров, ударился о здание Облисполкома. Ученик при этом не пострадал, а у планера отвалилось крыло. Заниматься на площади нам запретили, а пока подыскивали новое место и восстанавливали планер, наступило время экзаменов в институтах. Я направил заявление с документами в Ленинградский авиационный институт и стал усиленно готовиться к экзаменам. 

Готовились мы вместе с Борей Невраевым, с которым я особенно подружился в десятом классе. Он, правда, поступал в Ленинградский Военно-механический институт, но программы у нас были одинаковы. Проходили день за днем, а ответа или вызова из института все не было, и лишь за два дня до начала приемных экзаменов я получил обратно свои документы с припиской что ввиду отсутствия мест в общежитии и пониженного зрения я к экзаменам не допускаюсь. Это был удар ниже пояса во всех отношениях. Я не собирался быть летчиком, а подал заявление в институт гражданской авиации, мечтая стать конструктором, строителем или эксплуатационником, то есть получить такую специальность, где вполне можно работать со зрением 0,9. Неубедительной выглядела и другая причина – отсутствие мест в общежитии. Общежитие в институте было, и если бы я сдал экзамены на отлично, неужели не нашлось бы места для такого студента. 

Причины отказа, как я считал тогда и считаю теперь были другие. Уже два года действовала сталинская конституция, самая демократичная в мире, предоставляющая всем равные права, в том числе право на образование, но кроме конституции действовали другие неписаные законы, которые я не учел, отправляя свою анкету и автобиографию. Пришлось срочно брать билет и с документами в кармане ехать в Ленинград, чтобы использовать запасной вариант, тот институт, в который собирался поступать Борис. Судя по справочнику, бывшему у Бориса, Военно-механический институт наиболее соответствовал моим наклонностям. В приемной комиссии согласились принять у меня документы, но когда я перед тем как начать писать автобиографию, справился о том, не помешают ли моему зачислению некоторые моменты из биографии моих родителей, мне деликатно и откровенно сказали, что безусловно помешают и посоветовали, не теряя времени обратиться в другой институт. В этот момент я понял окончательно истинную причину возврата мне документов из авиационного института. 

 Из приемной комиссии я вышел в полной растерянности. Была уже вторая половина дня, завтра начнутся экзамены, а у меня еще документы в карманах и я не знаю, куда податься и что делать дальше. Домой я твердо решил не возвращаться, знакомых и друзей в этом большом и чужом городе у меня нет, и где провести ночь неизвестно. С такими невеселыми мыслями я шел по 1 Красноармейской, шел неизвестно куда и зачем, не глядя по сторонам, и незаметно очутился на площади, от которой отходило несколько улиц. Здесь мне невольно пришлось остановиться и оглядеться, чтобы решить, куда двигаться дальше. И тут на фронтоне одного из зданий я увидел надпись из крупных золотистых букв – Ленинградский химико-технологический институт имени Ленсовета. В то время об этом одном из старейших институтов в стране, уступавшем по старшинству только Горному, давшем стране целую плеяду всемирно известных ученых, инженеров, революционеров, я не знал ничего и не предполагал, что вся моя дальнейшая жизнь определится в этих стенах. 

Документы у меня приняли и через некоторое время на грузовой крытой машине вместе с другими абитуриентами отвезли в общежитие, дали койку и постельное белье. Помывшись в душе, поужинав и растянувшись на чистом белоснежном белье, какого в жизни мне не приходилось видеть, я почувствовал себя самым счастливым человеком в мире. У меня был кров над головой, а назавтра предстояли экзамены, в исходе которых я почти не сомневался. Литературу письменно и устно я сдал на хорошо и отлично, другие предметы тоже, необходимую сумму баллов набрал с избытком и был зачислен. Вот так случилось, готовился посвятить себя одному делу, стать конструктором или строителем самолетов, а стал инженером-химиком-технологом. Жалею ли, что так случилось? Честно говоря не знаю. Не знаю, каким бы я стал конструктором, и как бы в этом случае сложилась моя жизнь, а прожитой жизнью я в целом доволен. Институт дал мне хорошую инженерную подготовку, интересную работу, и, если мне не пришлось стать в этой области крупным ученым или руководителем, то я не был бы таким и в других областях вследствие некоторых недостатков моего характера.