Студенческая жизнь

Для меня веселая студенческая жизнь не всегда была веселой. Помощи из дому я не имел, стипендия была маленькая, а соблазнов в таком городе как Ленинград было множество, поэтому часто приходилось сидеть без денег, несмотря на приработку. Когда с самого утра не было крошки во рту, мы шли работать на Бадаевские склады или хлебозаводы, там можно было немедленно утолить голод, не дожидаясь выплаты заработанных денег, которые обычно выдавали не сразу, а через день-два. Приходилось разгружать вагоны, баржи, работали как правило ночью, когда грузчиков и подсобных рабочих не хватало. После ночной работы на лекции мы не ходили, в нашей «техноложке» пропуски занятий не считалсь большим грехом, важно было то, как студент сдает экзамен.

Из тех лет пожалуй самым приятным воспоминанием остается пребывание в спортивно-оздоровительном лагере, в который мне удалось попасть после первого курса. Лагерь располагался на территории одного совхоза, недалеко от села Орлино, вблизи станции Строганово Балтийской железной дороги, в исключительно красивой местности, где были поля, леса, озера. Попутно с отдыхом мы занимались заготовкой сена для совхоза, за что совхоз кормила нас трижды в день бесплатно очень вкусной и калорийной пищей, а в промежутках между ужином и сном мы могли пить в неограниченном количестве молоко или кефир. Примерно половину дня мы работали на заготовке сена, а вторую – своими оздоровительными делами, хотя по-моему нет на свете более приятной и полезной для организма работы, чем заготовка сена на заливных лугах, среди приятных, одурманивающих запахов трав и цветов. К тому же всегда поблизости найдется найдется какой-нибудь водоемчик, куда можно погрузить свое уставшее и пропотевшее тело и испытать величайшее блаженство. Надо ли говорить, что такая работа в обществе молодых, жизнерадостных парней и девчат, одетых в плавки и купальные костюмы выглядит еще привлекательнее!

В этом лагере мне посчастливилось испытать совершенно неведомые мне до того чувтва, примерно как спортсмен, поднявшийся на высший пьедестал почета, в честь которого играется государственный гимн и прочее. А произошло это так. В лагере проводилась комплексная эстафета между курсами и факультетами по многим видам многоборья. Здесь были такие виды как бег, плавание, гребля, велосипед, преодоление полосы препятствий, прыжки в высоту и длину и т.п. Решающими были заплыв на 4-5 км и бег 5000 м. О некоторых моих возможностях в лагере уже знали и поручили мне плыть и бежать на длинную дистанцию. В заплыве каждого участника сопровождала лодка, с которой ему периодически давали горячее какао для согревания и восстановления сил. Здесь я финишировал первым, намного опередив других участников, из которых несколько человек вообще сошли с дистанции. После некоторого отдыха я пробежал дистанцию 5000 м иоказался вторым, уступив только Леве, многостороннему спортсмену, разряднику по многи видам спорта и потому почитаемому в лагере. В результате моего успешного выступления на двух самых решающих дистанциях команда нашего факультета заняла первое место, а я из скромного незаметного студента, привыкшего держаться в тени, превратился в знаменитость лагерного масштаба!

Вскоре мне представилась возможность отличиться еще в одном соревновании – по количеству выпитого молока. Такое необычное соревнование возникло экспромтом. Видя как мы с Ароном Вейсом допиваем по шетому или седьмому стакану молока, сидевшие рядом ребята в шутку предложили нам посоревноваться кто больше выпьет.Поскольку от молока и от сна еще никто не умирал, предложение было нами принято. Теперь я не могу вспомнить, сколько стаканов было выпито, знаю, что очень много, но Арон выпил на стакан больше. Меделй и грамот нам не вручали, но шуток, веселья от такого соревнования было предостаточно, а моя персона стала еще изестней.

Душой всего коллектива был начальник лагеря, студент третьего курса Иван Кузин, исключительно честный, добросовестный, принципиальный, простой и душевный человек. М с ним были почти земляки, я из Вологды, он из Череповца. Может вследствие этого или из-за схожести характеров мы были с ним в хороших отношениях до войны и после войны, когда он был уже деканом вновь образованного факультета, а я студентом-дипломником этого факультета. (он как-то раз приезжал к нам в Усть-Каменогорск, остановился у меня и я возил его по окрестностям. А последняя наша встреча состоялась в Крыму за год до его смерти. Он приехал в Ялту после сложнейшей операции, знал, что его ожидает, но был как всегда спокоен, невозмутим, не выглядел подавленным или угнетенным и несмотря на возражения своей жены, выпил со мной пару рюмок коньяка

По окончании первого курса, сдав все экзамены и получив стипендию за три месяца, мы решили немного развлечься, снять напряжение. Втроем или вчетвером пошли в сад Народного дома, где в открытом кафе выпили понемногу ликера, вкуса которого мы не знали, так как если изредка выпивали, то водку, которая стоила довольно дешево. После этого катались на Американских горках, которые кстати в Америке называют Русскими горками. Ощущения на этих горках получаешь довольно сильные: то стремительно опускаешься вниз и сиденье уходит из=под тебя как в самолете, когда он проваливается в воздушную яму, то наоборот сильно вдавливает в сиденье, когда вагонетка поднимается на очередной гребень и ты влетаешь с крутым виражом в абсолютно темный туннель и кажется, что вагонетка сошла с рельсов и ты вот-вот врежешься в стену! После катания снова зашли в кафе и тут кто-то предложил попробовать все ликеры, которые были в кафе. Закусывали только фруктами и мороженым, а между рюмками снова катались. Наликерились и накатались так, что еле добрались до общежития, а наутро, как водится болела голова, было тошно и жаль прокученных денег. Зато теперь, много лет спустя, я с удовольствием вспоминаю это своеобразное «гусарство». Мы пили Кюрасо, Дуппель-Кюмель, Бенедиктин, Кофейный, Ванильный и еще какие-то ликеры, которые в жизни больше встречать не приходилось, также как кататься на американских горках, которые не уцелели от артобстрела и бомбежек и после войны не восстанавливались.

Так, без особого блеска, но и без «хвостов» переходил я с курса на курс до октября 1940 года, когда на пути к моему оразованию возникло новое препятствие, четвертое по счету. Первое было после окончания четвертого класса, когда не по своей вине мне пришлось пропустить два года учебы, второе – когда не дали поступить в техникум, третье – когда меня не допустили к экзаменам в выбранный мной институт. И вот теперь, когда я учился уже на третьем курсе, возникло новое препятствие. В октябре 1940 г вышел указ, по которому вводилась плата за обучение в высших учебных заведениях и старших классахшколы, отменялась стипендия (кроме отличников). Чувствовалась неибежность войны и стране нужны были деньги для укрепления обороноспособности. Это была одна из мер, но были и другие: была установлена шестидневная рабочая неделя, запрещены самовольные переходы с предприятия на предприятие, были приняты строгие меры по укреплению трудовой дисциплины. За прогул, например, давали до года принудработ, три пятиминутных опоздания в течение месяца приравнивались к прогулу. Из Москвы, Ленинграда, столиц союзных республик выселялись за 101 км все неблагонадежные элементы. Из всех этих мер непосредственно меня касалось только введение платы за обучение и отмена стипендии. Для меня и других студентов, не получающих деньги из дома, эти меры явились тяжелым ударом. Надо было срочно внести плату за обучение, за общежитие, нужны были деньги на питание, на одежду и обувь, которые сильно поизносились. Добившись небольшой отсрочки платы за обучение и заняв в кассе взаимопомощи небольшую сумму, я стал подыскивать подходящую постоянную работу, так как случайными приработками было уже не обойтись. Я был готов согласиться на любую работу лишь бы она не мешала посещать занятия