Среди других эпизодов запомнилась поездка к родственникам на станцию Озинки Оренбургской области летом 1946 года. В той поездке я первый и последний раз воспользовался правом бесплатного проезда по орденской книжке, вскоре такие привилегии орденоносцам были отменены, как впрочем и другие.
Внимание к бывшим участникам войны, как и вообще к военнослужащим в послевоенные годы, и особенно, во времена Хрущёва, было таким, что юноши неохотно шли в военные училища, а участники войны неохотно надевали ордена и медали. По этой причине мои награды валялись в открытой коробке вместе с запонками, брошками и прочей мишурой, которой играл мой малолетний сын, и играючи потерял, или променял на что-то орден две и медали. Такое отношение к участникам войны, а также скромность торжеств, посвященных дням Победы, объяснялась на мой взгляд тем, что не хотелось раздражать дружественных нам немцев ГДР напоминанием об их поражениях, а с другой стороны, эта война казалась последней и к армии относились по принципу – «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить». Потом, кому-то пришла в голову спасительная мысль, что день Победы над Германией надо называть днём освобождения немецкого народа от фашизма. Такая формулировка не оскорбляла чувства немцев и позволяла торжественно отмечать День Победы над фашизмом.
С тех пор прошло несколько десятилетий и у нас ударились в другую крайность, провозгласили лозунг «Ничто не забыто, никто не забыт», стали восстанавливать имена погибших, ворошить старые могилы, тем самым заставляя вновь страдать и переживать людей, потерявших своих близких. За тридцать с лишним лет у многих душевные раны уже зарубцевались, вдовы повыходили замуж и стали жить счастливо, и им, по существу, снова стали приходить похоронки. Дело вообще доходит до нелепостей. В газетах стали появляться объявления: «Не помнит ли кто-нибудь такого-то солдата из такой-то части, полевая почта такая-то, погибшего в таком-то году». Немного найдётся среди уцелевших, кто помнит спустя сорок лет номер своей полевой почты и всех своих погибших товарищей по имени-отчеству, году и месту рождения. Это тем более трудно, что личный состав воинских частей менялся так часто и быстро, что солдаты шли в бой, не успев познакомиться друг с другом.
Впрочем, я, как обычно, уклонился от темы. Моя поездка запомнилась мне не только потому, что она была первой и последней поездкой по орденской книжке, следовательно, бесплатной, но и потому, что туда и обратно добирался я на поезде №501или «Пятьсот весёлом», как их тогда называли. Эти поезда состояли иногда из пассажирских вагонов, иногда из товарных, иногда из тех и других. Они считались дополнительными, ходили без расписания и поэтому останавливались возле «каждого столба», пропуская все встречные поезда и поезда, идущие следом, но по расписанию. Я ехал в товарном вагоне, где не было никаких нар или лежаков, все пассажиры, и мужчины и женщины, и старики и дети, лежали на полу вповалку, чуть ли не друг на друге. Остановку поезд делал в самых разных местах и никто не знал, сколько он здесь простоит, иногда случалось, люди, выбежавшие по естественным надобностям догоняли поезд со спущенными штанами, случалось и отставали от поезда. Особенно, конечно, было «весело» ездить на таких поездах пассажирам с маленькими детьми. Ехать мне пришлось голодным, потому-то что в Москве, где была пересадка, пришлось ждать двое суток и продукты, полученные по карточкам в Ленинграде закончились. Зато с каким блаженством я навалился на пищу, когда добрался до своих родственников! Жили они хорошо, держали корову, тёлку, пару свиней, несколько овец, много кур, поэтому я ел, что хотел и сколько хотел. Для голодного человека это было не пустяк, а важное событие.
Комментариев нет:
Отправить комментарий